Писать о церковном раздоре нелегко, ибо данная тема весьма деликатна и болезненна. Вместе с тем, писать об этом надо, поскольку выход из Русской Православной старообрядческой Церкви епископа, ряда священников и мирян – учредивших впоследствии «Древлеправославную Церковь Христову (Белокриницкой иерархии)» – послужил наглядным примером того, насколько серьезно виртуальная картина церковной жизни может отличаться от объективной реальности, и при этом – негативно воздействовать на последнюю. Не исключено, что виртуальные образы реальности будут и в дальнейшем накладывать свой отпечаток на действительную церковную жизнь – в том числе и в сторону ее разрушения. Поэтому данный аспект случившегося раздора требует внимательного изучения.
Раздор, повлекший создание ДЦХ БИ, стал воистину современным явлением, ибо свою основную пропаганду будущие раздорники развернули не где-нибудь, а в сети Интернет. Старообрядческий «сектор» Интернета начал развиваться всего лишь несколько лет назад, однако к сегодняшнему дню он уже успел превратиться для РПсЦ в наиболее динамичную и оперативную часть собственного информационного пространства. Значимость Интернета для нашей Церкви подчеркивается еще и тем, что РПсЦ не имеет ни своего радиовещания, ни своего места в сетке телевизионных каналов. Поскольку процент активных Интернет-пользователей в среде раздорников оказался, судя по всему, заметно выше, чем в рядах верных чад РПсЦ, постольку довольно скромный по своим реальным масштабам раздор получил, тем не менее, впечатляющий виртуальный «имидж». Будучи администратором сайта «Пермское староверие», я воочию наблюдал созревание раздора на различных виртуальных «грядках». Отмечу наиболее характерные черты этого процесса.
Примерно с начала 2007 г. со старообрядческим Интернетом начало твориться что-то непонятное и тревожное. Точнее, наступил общий информационный хаос, пусть и затронувший не все старообрядческие Интернет-ресурсы. Состояние духовной энтропии1, борьбы многих со многими поглотило тогда старообрядческие форумы, гостевые книги, и даже иные сайты. Интриги и сплетни следовали одна за другой. Убежден, – внешним людям, не староверам, было в те дни совершенно не понять, что же на самом деле происходит в РПсЦ, ибо в недоумении находились даже ее верные чада. Было ясно, что причины информационной неразберихи находятся вне Интернета, в «оффлайне», в реальной церковной жизни. Но только теперь, когда хаос в целом прекратился, стало ясно, что его общей, глубинной причиной был надвигавшийся на Церковь раздор. «Замусоривание» информационного Интернет-пространства РПсЦ имело несколько примечательных деталей.
Во-первых, наблюдалось (и во многом еще наблюдается теперь) демонстративно-пренебрежительное отношение к церковной иерархии. Равноправие клириков и мирян в качестве пользователей Интернета нередко уже само по себе может провоцировать проявление неуважения к священному сану. Однако при уклонении в раздор эта формальная возможность использовалась совершенно сознательно: Интернет-перепалки, лишенные строгой процедуры и легитимности, были объявлены проявлением церковной соборности, и под этим предлогом стали противопоставляться иерархическому принципу устройства Церкви. Даже был создан специальный сайт под характерным названием «Соборность», на котором широко публиковались враждебные по отношению к митрополиту Корнилию воззвания тех, кто через малое время уклонился в раздор. Хотя на самом деле реальная, а не виртуальная, соборность скорее дополняет, нежели заменяет иерархию в православной Церкви. Иерархия придает церковной системе сложность и устойчивость, является, при условии своей православности, условием сохранения в Церкви общезначимого христианского смысла. Поэтому не случайно в Кормчей содержатся следующие нормы христианской жизни: «Аще ли кто укорит священника, лето едино да запретится. … Кто из клира досадит епископу, да будет извержен. А кто из причта досадит презвитеру или диакону, да будет отлучен от церковнаго общения, по 55 и 56 правилам святых апостол. Отсюду явно, что не избежат церковнаго отлучения и миряне, пренебрегающие и досаждающие епископам, презвитерам и дияконам».
Во-вторых, немало информационного «шума» создавалось (а отчасти создается и сегодня) внешними по отношению к Церкви людьми, создавшими себе виртуальный авторитет своим «многоглаголанием» на Интернет-посиделках. Когда какой-нибудь еретик второго чина, открыто хулящий нашу Церковь, более авторитетен для иных чад РПсЦ, чем единоверные братья, то это симптом серьезного духовного нездоровья.
В-третьих, мы страдали и до сих пор страдаем от нехватки информационной инициативы, упорядочивающей смысл, борющейся с духовной энтропией. «Перемыть косточки» друг другу по поводу того или иного мнения или свершившегося события, выступить против – мы всегда готовы (иногда это даже оправдано, но только иногда), однако зачастую не готовы хотя бы попытаться создать что-либо позитивное, достойно обогащающее православную культуру. Более того, те или иные примечательные культурные, интеллектуальные достижения чад нашей Церкви нередко становятся во «всемирной паутине» Интернета объектом ожесточенных критических нападок. Неужели самая лучшая, «самая православная» линия поведения – «не высовываться», не творить, не рисковать (ибо человеческое творчество – это всегда риск)?
В-четвертых, мы нередко забывали и забываем в Интернете о мере и красоте нашей мысли, нашего слова. О той мере и красоте, которые, в частности, присущи и русской православной иконе, и церковнославянскому языку. Вместо сосредоточенной соразмерности стремимся к чему-то крайнему, вызывающему, даже вульгарному. И вот различные крайности сталкиваются между собой, умножая хаос.
В-пятых, наша Церковь страдает в Интернете от засилья анонимности. Каким образом проверить, кто такие «ники»2, какова их реальная конфессиональная принадлежность? В большинстве случаев – никаким образом этого не сделать. Данная проблема не является надуманной, ибо «ники» претендуют на идейное лидерство в Церкви, претендуют на то, что мы, христиане РПсЦ, должны слушать не наших законных пастырей, а каких-то неведомых «имя им легион». При этом анонимность нередко «развязывает руки» для хамства и «слива» непроверенной информации. Это искажает образ староверия в глазах нестарообрядцев, перед которыми разворачивается в Сети картина старообрядческого (вернее псевдостарообрядческого) бескультурья. (Более того, стало известно, что некоторые будущие раздорники выступали сразу под множеством «ников», создавая иллюзию широкой поддержки своих претензий. Мне и сегодня, как модератору одного из старообрядческих форумов, приходится, имея доступ к IP участников, сталкиваться с подобной «атакой клонов»). Постановлением недавнего Освященного Собора о «никах» Церковь обеспечила себе надежную защиту – своеобразный «фаервол» – от этой лицедейской мерзости, дабы сохранить свою интеллектуальную и организационную независимость. Кому больше всего мешает фаервол на компьютере? Хакерам, желающим взять компьютер под контроль или же вообще вывести его из строя.
В-шестых, в нашей Церкви за рассматриваемый период вызрело одно специфическое умонастроение. По аналогии с «криптониконианством»3 - любимым ярлыком, раздаваемым в адрес оппонентов носителями данного умонастроения - это последнее можно, применительно к сегодняшней ситуации, назвать криптораздорничеством (скрытым, потенциальным раздорничеством). Никого персонально не обвиняю, пусть люди сами подумают, насколько к ним это относится. Что такое криптораздорничество? Это когда своё «я» и свой ум ценится выше, чем соборный разум. Это когда постановления Освященного Собора не имеют авторитета, а то и прямо не выполняются. Когда высказывается сожаление, что раздорники лично такие нехорошие, а были бы примером для подражания - то нужно было бы податься в раздор вслед за ними. Это когда планируются козни против священноначалия. Это когда Церковь призывается к заискиванию перед раздорниками – и это при том, что сами раздорники вовсе не собираются раздор преодолевать. Хотя криптораздорники сами и не подались в раздор, но во многом создали и до сих пор создают для него почву – своей информационной и моральной поддержкой. Это не поддержка со стороны широких церковных кругов, это всего лишь поддержка со стороны, как они сами себя называют, «церковной интеллигенции». А на самом деле – даже не всей «белокриницкой» интеллигенции, а только ее части, увлекшейся интригами и нападками больше, чем созидательной деятельностью. Неслучайно сегодняшние раздорники и сегодняшние криптораздорники, реально представлявшие до прошлогоднего Собора одну и ту же тенденцию в церковной жизни, получили в Интернете общее наименование – «ревнители» (или, как более точный вариант, «хулители»).
Итак, будущие раздорники и сочувствовавшие им, действовали с применением всего перечисленного «арсенала» создания информационного хаоса: анонимно и грубо досаждая священникам и епископам, создавая общую атмосферу недоверия, нападок, интриг и сплетен. Роль внешних для Церкви людей была в этом довольно заметной. Со стороны это походило на политическую борьбу, на непримиримое столкновение между политическими партиями. Уже прямо и заявляли о каких-то «партиях», группировках внутри РПсЦ. Оговорюсь сразу – считаю партийный подход к Церкви, единой по Символу Веры, совершенно неправославным, духовно губительным. Однако, когда отдельными чадами Церкви овладевает навязчивая идея борьбы за власть внутри нее, то волей-неволей их деятельность начинает напоминать политическую. Непременно скомпрометировать и отправить в отставку митрополита Корнилия – вот что являлось главной целью той кампании «черного пиара», которая захлестнула в прошлом году старообрядческий Интернет. (Ведь именно во всемирной компьютерной сети можно было провести эту кампанию с минимальными материальными затратами). Кто заменил бы митрополита Корнилия в планах «ревнителей-хулителей»? Об этом разговор заходил редко. Однако время от времени предлагалось на место нынешнего митрополита поставить епископа (желательно – всего лишь местоблюстителя), полностью подконтрольного некоему «исполнительному комитету» или «Духовному Совету», в который попадали бы не благодаря иноческому постригу или епископскому рукоположению, но благодаря своему «авторитету» (криминальному?) и «деловым качествам» (выраженным в количестве денег на банковском счете?). Этот «исполком», по замыслу недругов митрополита Корнилия, должен был бы не только принимать решения, обязательные для нового, уже формального, предстоятеля РПсЦ, но и составлять график его встреч, визировать все документы, исходящие из митрополии. Параллели с дореволюционным Духовным Советом при Архиепископе Московском, проводившиеся в оправдание таких планов, совершенно некорректны, ибо при ком существовал бы этот «исполком» сегодня, управляя предстоятелем как марионеткой? При неких внешних силах, враждебных Церкви? Скорее всего. Поэтому довольно правдоподобным выглядит высказывавшееся мнение о том, что вся эта кампания «черного пиара» против митрополита Корнилия являлась составной частью «рейдерской атаки» на Московскую митрополию с целью захвата рычагов административного и духовного управления Русской Православной старообрядческой Церковью. (Кстати, именно крах затеи со сменой митрополита как раз и стал на минувшем Освященном Соборе тем непосредственным поводом, который дал раздору «зеленый свет»). Кто именно был инициатором, заказчиком этой «черной» пиар-кампании? До сих пор это далеко не ясно. Некоторые верные чада нашей Церкви отмечают, что, так или иначе, указанным инициатором в конечном счете выступил диавол – враг церковного единства и враг всего человеческого рода вообще.
В рамках того негатива, который усиленно нагнетался вокруг РПсЦ перед прошедшим Освященным Собором и после него, было обозначено и немало реальных проблем, стоящих перед нашей Церковью. Однако специфика кампании «черного пиара» против митрополита и его сторонников состояла в том, что само по себе содержание документов в рамках этой кампании (и прежде всего – открытых писем) имело глубоко второстепенное значение по сравнению с тем, для чего они были написаны и подписаны.
Во время полемики с «ревнителями-хулителями» мне не раз приходилось сталкиваться с тем, что они, при всех своих громких заявлениях о соборности, о защите православия и т.д., на самом деле не заинтересованы в объективном рассмотрении проблем Церкви, но по-настоящему заинтересованы лишь в том, чтобы сместить митрополита. Посему практически все спорные вопросы рассматривались в рамках вышеозначенной кампании только под одним углом зрения – под которым можно было бы удобнее атаковать митрополию и митрополита лично. А за дело или не за дело – не столь важно, но лишь бы атаковать – чем придется и как придется.
И еще один, на мой взгляд, ключевой момент. Как будущие раздорники, так и подражавшие им, выделялись крайней, просто-таки сектантской (или комсомольской?), нетерпимостью к малейшему инакомыслию. Все, кто хоть в чем-нибудь не разделял их точку зрения, немедленно объявлялись еретиками. Не образ Церкви как принципиального единства в индивидуальном многообразии (с философской точки зрения, сочетание многообразия и единства как раз выступает показателем «цветущей сложности» любой сущности), но образ марширующей обезличенной солдатской колонны возникает при знакомстве с полемикой раздорников. Безоглядная убежденность в собственной правоте и великое самомнение приводили их к тому, что они прямо отождествляли себя со святым протопопом Аввакумом, а митрополита Корнилия – с патриархом Никоном. Хотя порой раздорники раздавали совсем уж вульгарные характеристики предстоятелям нашей Церкви. Обычное православное сочетание – строгость к себе и снисходительность к другим – было «хулителями» прочно забыто.
На самом деле об отождествлении митрополита Корнилия с патриархом Никоном не может быть и речи. Вот чего не учли раздорники: если старообрядческое движение в XVII веке поднялось как сопротивление деструктивным изменениям повседневной молитвенной практики, изменениям в Символе Веры, то сегодня, напротив, как мы молились до прошедшего Освященного Собора, так и сейчас молимся. ("Держу до смерти, яко же приях; не прелагаю предел вечных, до нас положено: лежи оно так во веки веком!" Священномученик и исповедник протопоп Аввакум). И нет никаких оснований немедленно впадать в панику и прыгать вниз головой с церковного корабля. Ведь староверы в своей массе – люди основательные, и не легковерные, это исторически проявлялось не раз и не два. Если полтора столетия назад наших христиан не могла смутить даже официальная никонианская пропаганда, то почему сейчас нас должны смущать вопли всяких неофициальных «ников»?
Особое упование «ревнители» возлагали на проект смещения митрополита Корнилия с помощью предъявления обвинения в вероотступничестве, якобы имевшем место при вступлении будущего митрополита в ряды КПСС. При этом уже само вступление расценивалось как акт предательства христианской веры. Однако соответствующее обвинение, ранее пропагандировавшееся в Интернете, и озвученное на Освященном Соборе Димитрием Барановским, не было поддержано соборянами, в силу существенной некорректности такого обвинения. А некорректность его состоит в том, что:
А.) КПСС - не религиозная конфессия, поэтому невозможно прямо сравнивать эту партию с еретиками или с язычниками.
Б.) При вступлении в религиозную конфессию клянутся. При вступлении в КПСС никакой клятвы не было. Это была сугубо светская, государственная организация, наподобие сегодняшней «вертикали власти», причем состоявшая из очень и очень разных людей.
В.) Одновременные утверждения Барановского об атеизме КПСС и об идейном сатанизме КПСС логически несовместимы. Атеист просто не может сознательно и целенаправленно служить диаволу – ибо категорически не признаёт существования последнего.
Г.) Несмотря на то, что программа КПСС, принятая в 1961 году, на пике борьбы с религией, говорит о некоей абстрактной необходимости пропаганды атеизма (причем указанная необходимость непосредственно не вменяется в этой программе каждому отдельному советскому коммунисту), на практике многие члены КПСС регулярно нарушали те или иные пункты программы своей партии (что, однако, характерно для членов практически любой политической партии).
Д.) Устав КПСС, не упоминая о вышеуказанном положении программы КПСС, содержит лишь норму борьбы с некими «религиозными предрассудками». Однако, с православной точки зрения (коей мы, в отличие от точки зрения штатных идеологов КПСС, и должны придерживаться), наша православная вера, в противовес ересям, предрассудком не является, ибо заповедана нам самим Богом, а не является продуктом обыденного человеческого суемудрия.
Е.) Конкретные факты вероотступничества члена КПСС Константина Ивановича Титова так и не были представлены Собору. При этом само по себе вступление в данную партию, как мы видим, невозможно однозначно и недвусмысленно трактовать как предательство христианской веры.
Ситуация публичного обсуждения внутрицерковных конфликтов уже наблюдалась в нашей Церкви в 1911 году. Тогда Освященный Собор принял отеческое увещание с призывом к строгому соблюдению соответствующих канонических правил. А последние не имеют ничего общего с вынесением конфликтов между христианами на базарную площадь, в открытую прессу, в общедоступный Интернет. Братья во Христе не должны отдавать друг друга на глумление и поругание со стороны внешних для Церкви людей. Это принципиальный момент, серьезно влияющий как на внутрицерковную обстановку, так и на представления об РПсЦ тех, кто не является ее чадами.
В своем интервью, данном летом прошлого года во время крестного хода на Урале, митрополит Корнилий справедливо отметил: «Некоторые, ищущие Бога, жаждущие истины составляют свое представление о старообрядчестве, черпая информацию исключительно из Интернета. Знакомятся с высказываниями, иные пугаются, принимая частное мнение за общее церковное, уходят и подчас уже не возвращаются. Такова наша плата за «информационную активность». В лесу ветер гуляет в основном в верхушках деревьев, и чем ниже к земле, тем спокойнее и тише. Так и в Церкви. Внизу, то есть в той среде, в которой живет большинство наших старообрядцев, «ветер Интернета» совсем незаметен. Я бы даже сказал, что за пределами досягаемости этой «виртуальной активности», в небольших городах и деревнях, негативного (да и вообще любого) воздействия «интернет-балагуров» просто нет».
Действительно, именно молитва и труд, а не интриги, более всего характеризуют сегодняшнюю жизнь РПсЦ. Виртуальное «зеркало» раздора оказалось на деле многократно преувеличивающей, и даже искажающей, «линзой». Если отвлечься от лишних эмоций, и посмотреть сегодня на реальную, а не виртуальную жизнь РПсЦ, то эта реальность предстанет как, пусть и не беспроблемное, но вполне православное бытие – как бытие не «подложной», а подлинной Древлеправославной Церкви Христовой (так официально называлась РПсЦ до 1988 года н.э.).
На прошлогоднем Освященном Соборе православие одержало победу. Никонианство – сколь бы могущественным оно ни являлось в сегодняшней России – было объявлено ересью второго чина, а также был анафематствован – опять же сверхпопулярный и чуть ли не обязательный в мире сем – экуменизм. Тем самым на Соборе были показаны примеры того, как православный дух борется, преодолевает страх и неуверенность перед лицом оппонентов, и, наконец, идейно побеждает, добивается свободы, укрепляя самостоятельность Церкви Христовой. Свобода открывает дорогу к великим свершениям. Главное - не забыть об этом, закрепить такую тенденцию, усилить приданный Собором импульс. Прошедший Освященный Собор, не оправдывая деятельность митрополита Корнилия во всех ее нюансах, всё-таки оказал ему свое принципиальное доверие – чтобы вместе с ним продолжать работу над решением различных проблем нашей церковной жизни. Пускай «ревнителям-хулителям» и не нравятся многие черты личности и деятельности митрополита Корнилия. Но дело в том, что митрополит несет на себе тяжелый крест предстоятельства, служения Богу и Церкви. Всякому православному христианину нужно помогать владыке нести этот крест – в том числе, иногда, быть может, и конструктивной критикой, но ни в коем случае нельзя бичевать митрополита так, как бичевали Христа, несшего свой крест на Голгофу. Ведь нередко слово ранит как плеть. А если кто-то и опасается тех или иных возможных, сугубо гипотетических, действий митрополита по «расшатыванию православной веры», то в любом случае, согласно Уставу РПсЦ, решающее слово остается за Освященным Собором. Ведь Соборы у нас – в отличие, например, от никониан – проводятся регулярно.
И еще, в любом случае, пусть каждый из нас спросит себя – а что, полезного, созидательного я сделал для Церкви? На самом деле, работы у нас очень много. И каждому христианину найдется какое-нибудь дело по душе. Так стоит ли тратить свою энергию на разрушение, а не на созидание?
1 Энтропия – мера внутренней неупорядоченности системы, мера неопределенности ситуации.
2 Ники – псевдонимы, под которыми выступают некоторые пользователи Интернета.
3 Криптос (греч.) – тайный, скрытый.