Никто точно не знает, как выглядела Вавилонская башня. Возможно, она была примерно такой. Когда я уезжал из Красноярска в 1988-м, башня была почти в таком же недостроенном состоянии, в каком она пребывает и сегодня. Скелет чаемого административного учреждения застыл памятником советскому периоду ─ эпохе, устремленной ввысь, в небо, в космос, в пустоту.
На очередном витке исторической спирали мы снова оказались посреди Вавилона. Конечно, мы этого не понимали ─ думали, что находимся в другом месте, доселе невиданном. Однако наступили на те же грабли. Чем, должно быть, подтвердили правоту Священного Писания. Сегодня, когда во всех людях обнаружен генетический след нашего общего мужского предка (след Ноя?), когда раскопаны ворота города Содом, Библия предстает всё более и более достоверным источником. Посмотрим, как она описывает интересующие нас события:
1 На всей земле был один язык и одно наречие.
2 Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там.
3 И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести.
4 И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли.
5 И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие.
6 И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать;
7 сойдем же и смешаем там язык их, так, чтобы один не понимал речи другого.
8 И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню].
9 Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле. (Бытие 11; 1-9)
Итак, разрушился общий социокультурный "код", единый "язык" культуры. (На развалинах СССР это буквально проявилось и в том, что многие прибалты и "западенцы" категорически отказываются теперь говорить с русскими по-русски. Вообще же в случае СССР, и особенно в случае Югославии, даже народы, формально владеющие общим языком, выказали вопиющее непонимание СМЫСЛА речей, говорящихся соседями). Причиной указанного разрушения послужило то, что был избран неверный, иллюзорный вектор приложения общественных усилий ─ наверное, эту связь можно считать законом истории. Советская эпоха была великой эпохой. Были великие устремления, были и великие свершения, славные в веках. Но общий проект это не спасло. И ведь с какой легкостью свершился развал! На защиту СССР в конце 1991-го не встал практически никто! Уже одно это говорит о пороках изначального замысла. Строители Башни проявили удивительное равнодушие к своему детищу: кто-то из них потянулся на Запад, кто-то на Юг, а русские остались жить в каркасе Башни ─ некуда им с Родины податься. Более того, между многими строителями вспыхнула вражда. Просто уму непостижимо, как такое могло случиться: еще вчера вместе пели песню у костра в "Артеке", а сегодня эти вчерашние пионеры стреляют друг в друга из противоположных окопов.
Эта песня оборвалась на высокой ноте. Советское общество, как и любое общество Модерна, всё время к чему-то стремилось. К выполнению пятилетних планов, к покорению космоса, к победе над идейными врагами. Построить и укрепить то, что считалось хорошим, искоренить то, что считалось плохим. В этом состояла жизнь советского человека. Была четкая система координат: "высокое-низкое", "лучше-хуже", "прогресс-реакция", "стильное-невзрачное". И даже в перестроечную эпоху, которая вполне укладывается в Модерн, общество стремилось ОТ и К. (Больше свободы, больше демократии!). Модерн в России резко кончился в начале 1992-го ─ когда чуть ли не половина страны вдруг оделась в бесформенные китайские пуховики. Благодаря этому антиэстетичному факту, я впервые почувствовал, что с нами творится что-то неладное. Оказалось, что траектория нашего дальнейшего поступательного движения упразднена. И даже те, кто хотел бы идти, остались без карты местности. Общество в целом стало напоминать пьяного бомжа ─ то спящего, то думающего лишь о собственном пропитании и об очередной порции дурмана.
Для нашей страны Постмодерн предстал как нечто зловещее. Модерн в России означал благоустроенное жилье, централизованное отопление, всеобщее среднее образование, практически всеобщую занятость, лучшую в мире медицину, а также ─ ум, честь и совесть (пусть даже и в специфическом исполнении). Соответственно, Постмодерн в России обозначил эпоху ПОСЛЕ всего этого. В том, что тепло и электричество кончились пока не везде, а только кое-где, заслуга главным образом не тех, в чьих руках сегодня они находятся. Просто еще не всё сгнило, еще не всё доломали. Мы живем в эпоху мародеров. Бизнес вывозит заводы в Китай на металлолом, а маргиналы просто срезают электрические провода и продают их в ближайшей скупке того, что плохо лежит.
Постсоветская жизнь пронизана тем, что отражено, если можно так выразиться, в основополагающих понятиях Постмодерна. Ум, честь и совесть поглощены иронией. Деконструированной оказалась не только идеология КПСС ─ тотальной деконструкции подвергся город Грозный. А игра! Это просто нерв постсоветской России. Деньги текут в казино и букмекерские конторы едва ли не более, чем в школы и больницы. Постмодерн на Западе провозгласил, что всё уже было создано ─ остается только играть с этим созданным. Постмодерн в России провозгласил, что всё уже было создано ─ остается только растаскивать это созданное. Если дефицит хлеба в постсоветской России ─ явление нечастое, что дефицит созидания ─ явление повсеместное. Люди перемещают не ими созданные ценности из точки А в точку Б, а потом сидят перед телевизором и жуют, жуют, жуют. Зрелище стало образом жизни (прямо по Ги Дебору). Пока всё население смотрело "Дикую Розу", оно незаметно уменьшилось где-то на миллион человек. "Просто Мария" ─ еще минус миллион. Потом население всё-таки дифференцировалось по признаку сериальных предпочтений, но уменьшаться от этого не прекратило. Политическая "мыльная опера", когда уже лет тринадцать на российском экране почти одни и те же "говорящие головы" (разве что за исключением Путина как относительно свежего персонажа) ─ из того же разряда. А еще есть "реклама ─ бесконечный сериал" ...
И вроде бы жить интересно. Потребляй ─ не хочу. И материально, и духовно. Разумеется, кто-то потребляет черную икру, а кто-то ─ в основном водку с огурцами. Брендов завались. Однако всё это мельтешение разноцветных этикеток в конечном счете сливается в один общий грязно-серый цвет ─ цвет безвременья. Ибо человек не сводится к потреблению. Для полноценной жизни он должен еще и производить что-нибудь толковое. А с производством у нас беда ─ катастрофическое падение производительности труда в сочетании с уменьшением числа рабочих мест. В основном наличествуют распределение, обмен и потребление. Короче, идет проедание всего, что можно проесть ─ постепенное разбазаривание недостроенной Башни, Города и ресурсов Земли Сеннаар. (Причем трудящимся остаются от этого проедания, как правило, крохи). Многие русские люди утратили волю, интерес (и нередко ─ способности) к созидательной деятельности. Не хотят или даже не могут делать: ни вещи, ни открытия, ни детей. Что может компенсировать эти потери? Отнюдь не каторжный труд на хлебе и воде, предлагаемый ныне в качестве рецепта спасения страны некоторыми псевдокоммунистами. Современный, творческий, онаученный, высокопроизводительный труд ─ это, возможно, непременное условие выживания русских на исторической арене.
Да, советскую Башню построить, оказалось, невозможно. Но в чем именно заключалась иллюзорность ее проекта, и каков же правильный вектор дальнейшего общественного развития? В достаточной мере этого сегодня не знает никто. Однако многие знают о тех или иных аспектах подлинной, не иллюзорной исторической необходимости, стоящей перед сегодняшним миром вообще и перед сегодняшней Россией в частности. Благородная задача философов ─ свести эти знания воедино.
Философия в качестве науки