Я был простым восемнадцатилетним пермским студентом-историком. У меня не было денег, но были обязательства перед родными и близкими. Я не мог уехать в Москву, но душой я был там, в осажденном Верховном Совете. Окажись я в Москве - меня, возможно, тогда бы и убили. Даже не возможно, а скорее всего.
По радио известный пермский правовед тогда вещал о "необходимости демократических реформ", защищая Указ №1400. Мне подумалось: "Какой же он после этого правовед?". Я в ту пору был наивен, верил в Демократию ВООБЩЕ, в Правовое Государство ВООБЩЕ, в Права Человека ВООБЩЕ и т.д. Оказалось, что это миражи. (Кстати, отсюда урок - реальная, не имитационная, демократия может быть только социалистической).
Черно-белый телевизор был моим окном в Историю. Когда третьего октября начался штурм Останкино, вещание прекратилось, а сквозь мельтешение и шум едва пробивалась какая-то красивая песня. Позже я узнал, что она называется "Happy nation" (да, в исполнении Ace of Base). Не знаю, какая нация в это время была счастлива - моя застыла в ожидании. На следующий день в Москве стояла чудная золотая осень, а танки били и били по парламенту. Потом сразу наступили холода, серость и тотальная ложь.
Российская Конституция была цинично растоптана ее якобы гарантом, а лидеры "правовых" и "демократических" держав Запада на нее еще и с удовольствием поплевали. Это было воистину унижение нации. Уже потом я понял, что капитал с легкостью манипулирует правом и моралью, с легкостью меняет свои лозунги - лишь бы самовозрастать. Все эти Рублевки, Куршавели, яхты оплачены чужой кровью. Вся эта пресловутая чиновничья "стабильность" (сползания в "третий мир") оплачена чужой кровью. Неужели сегодня либералам никогда не снятся кошмарные сны? Наверное, не снятся - либерал не убивает сам, он только приказывает убивать или подбадривает карателей.
Телевизионщики, вы испугались дать гражданам эфир, загородившись от них автоматчиками и бронетехникой - и теперь граждане больше не могут покуситься на ВАШУ свободу слова и на свободу слова ВАШИХ ХОЗЯЕВ. "Дом-2" и "мыльные оперы" - в неприкосновенности.
Я не воспринимаю всё, что спела "Машина времени" после 1993-го.
Окуджава уже тогда стал для меня самым неуважаемым деятелем российской культуры, и остается таковым по сей день.
Погибли Граждане и Патриоты. Простые люди. О них уже забыли - они не были звездами шоу-бизнеса.
И всё-таки я почему-то чувствую, что несправедливость не может длиться вечно.
Философия в качестве науки