Сахалинский философ Кирилл Михайлович Товбин известен тем, что от имени православного старообрядчества делал откровенно провокационные публичные заявления (например, призывал насильственным путем ликвидировать в городе телевидение или сотовую связь [1]), но в конечном счете оказался отнюдь не старообрядцем, а … никонианским миссионером. [2]
Совсем недавно вышла его монография, посвященная феномену староверия (Товбин К.М. Пострелигия и ее становление в русском староообрядчестве. М. Этносоциум. 2014). Все желающие могут ознакомиться с ней на сайте автора (http://tovbin.ucoz.ru/load/0-0-0-505-20). Без преувеличения можно констатировать, что данный опус является изощренной идейной атакой на все конфессии, считающие себя старообрядческими. Это очередной миссионерский вызов, требующий древлеправославного идейного ответа.
С точки зрения К.М.Товбина, «пострелигия – это уничтожение антитрадиционности без возврата к традиционной духовности». [3] При этом «в современном старообрядчестве происходят интереснейшие ментальные процессы, являющиеся яркими примерами пострелигиозной активности». [4]
И хотя К.М.Товбин заявляет, будто «нельзя однозначно сказать, что староверие есть продолжение и осуществление православной Традиции или, напротив, однозначная её имитация» [5] а также, что «нельзя огульно приставить «пост-» ко всему современному старообрядчеству» [6], всё же главным устремлением автора-миссионера выступает максимальный отрыв современного староверия от старообрядчества 17 в. и от русской средневековой культуры.
Так, К.М.Товбин 11 раз в своей книге заявляет, что сегодня происходит «гальванизация» староверия. Но гальванизируют трупы. Следовательно, автор неоднократно намекает на то, что древлеправославие сегодня – это, дескать, труп. Кроме того, К.М.Товбин настаивает на том, что:
1.) Старообрядческое мировоззрение не имеет «прочного онтологического основания». [7]
2.) «При желании можно сделать выписки из текстов Аввакума, удовлетворяющие любому религиозному мировоззрению с любой степенью маргинальности. Эта расшатанность, неоднократно предъявляемая староверами как упрёк никонианам (напр., «Блуждающее богословие» Ф.Е.Мельникова), в достаточной мере свойственна и самим староверам. Грандиозный столетний скандал, связанный с «Окружным посланием», – тому подтверждение». [8]
3.) ««Каноничность», к которой обращались староверы, имела мощное цивилизационное основание – она складывалась как система прецедентов, фиксирующих постепенное наступление Нового времени, задвигающего Священное». [9] (Обратите внимание – никонианскому миссионеру не нравится православная каноничность).
4.) «Процессы, происходящие в современном старообрядчестве, можно назвать вершиной десакрализации и эталоном для постмодернизации прочих носителей духовной идентичности, менее традиционных, чем старообрядцы». [10]
5.) «Превалирующее большинство современных старообрядцев всех согласий являются неофитами, по факту и по сути. Даже если их воцерковление в 1990-е годы было возвращением к фамильной «вере предков», изучали они эту веру, как правило, из книг. Причиной было советское прошлое, вытеснившее религиозную жизнь и практически не оставившее возможностей для преемственности староверческой духовности». [11] (С православной точки зрения, претензия к усвоению веры из книг – это странный упрек. Ведь староверие всегда было культурой, основанной на книжности, да и главный документ христианства именуется не иначе как «Книгой» (Библией)!).
6.) «Образ древлеправославия теперь исключительно виртуален». [12] (Совершенно неоправданное распространение характеристик весьма узкого «виртуального» сегмента староверия на всё старообрядчество в целом, которое на самом деле пребывает преимущественно в оффлайне).
7.) «Особое неприятие у староверов вызывают евреи». [13] (Чрезвычайно странное заявление).
8.) Кроме того, Товбину не нравится ни широкое распространение грамотности в староверии [14] (рост числа грамотных, дескать, разрушил монополию узкого круга посвященных на знание, характерную для «традиционного общества», и особенно для древней языческой Индии, во многом рассматриваемой Товбиным в качестве социального образца), ни даже «прогрессистское» учение святителя Августина о человеческой истории, которому Товбин предпочитает взгляды оккультиста Г.Вирта, якобы выражающие «традиционную духовность». [15] (Разумеется, похуление православного староверия не могло не дойти и до похуления святоотеческого наследия).
Кирилл Михайлович, как мы видим, вдохновляется отнюдь не трудами святых отцов, в чем он сам и признается: «В своём исследовании пострелигии и пострелигии в старообрядчестве я опираюсь на методологию Традиционалистской школы (Р. Генон, Ю. Эвола, Т. Буркхардт, А.К. Кумарасвами, Ф. Шуон, Г. Смит, Ж. Борелля, Дж. Катсингер, М. Али Лахани, М. Сэджвик, С.Х. Наср, Ю.Н. Стефанов, А.Г. Дугин), разработавшей понятие Традиции (в противовес «традиции» с прописной буквы) как непрерывной цепи смыслопередач Священного, исходящей не из гносеологических намерений и способностей, но из структуры самого Священного». [16] Причем эта «Традиционалистская школа» возникла в рамках постмодернистской философии [17], т.е. это совсем недавнее идейное изобретение.
Сразу же следует указать на полную теоретическую несостоятельность вышеупомянутых «традиционалистов» вообще и товбинского опуса в частности. К.М.Товбин: «Я воздержусь от генерации понятия Священного, как и все религиоведы, первыми использовавшие это понятие». [18] Так вот, то, чему не дается определение, никак не может считаться понятием – это азы философской культуры. Таким образом, любимое «традиционалистами» «Священное» (якобы общее для христиан и оккультистов) – это лишь псевдопонятие, пустое место, симулякр, т.е. означающее без означаемого. Следовательно, и «Традиция» (с большой буквы), определение которой, как мы видели, производно от чрезвычайно смутных представлений о «Священном», – это такое же псевдопонятие, такой же симулякр, такая же фикция. Но на этой фикции К.М.Товбин строит практически весь свой опус о пострелигии, который имеет видимость научной монографии, будучи всего лишь изощренной миссионерской агиткой. Научная ценность рассуждений о «Священном» и «Традиции» равна нулю. Фиктивность «Традиции» подтверждается тем, что ее эмпирическая достоверность – только кажущаяся: «Собственно феноменологического измерения у Традиции нет – его выделение есть условный, рабочий приём». [19] И когда этот «рабочий приём» применяется, получается следующий результат: «В феноменологическом разрезе Традиция фиксируется через посвящённость, догматизм, смирение и благоговение перед Тайной, благочестие, «повседневность подлинности», общинность, надындивидуализм и внеисторичность. По этим параметрам – условно отделённым друг от друга – можно опознать традиционность в какой-либо версии духовности». [20] И еще один вариант описания результата применения вышеупомянутого «рабочего приема»: «Традиция должна обладать некоторыми сущностными чертами, обнаруживаемыми у разных народов при изучении структур Сакрального. Это трансцендентность, цельность, ритуализм, единоцентризм, иерархичность (в онтологическом измерении, открывающем сакроцентризм Традиции) и посвящённость, догматизм, общинность, смирение и служение». [21]
Между прочим, эти вышеперечисленные общие черты, присущие любой традиционной культуре сами по себе – не фикция. Но что является причиной этой реальной исторической общности? Товбин отвечает на этот вопрос, по крайней мере, в отношении иерархичности: «Этот принцип логически исходит из единоцентризма традиционной духовности». [22] Т.е. дается вполне идеалистическое объяснение, которое в конечном счете превращается в мистическое: «Традиция – дело не человеческое. Человек может быть или не быть лишь орудием самореализации Традиции; но полноправным субъектом Традиции является действующий Бог». [23] С православной точки зрения, данное мистическое объяснение, приведенное в сочетании с широко распространенным у «традиционалистов» тезисом о том, что в спорах православных с еретиками «у спорящих сторон было единое основание – стояние в разных версиях единой примордиальной Традиции» [24], является богохульством. Ибо сказано: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас». (2Кор.6;14-17)
Как объяснить общность вышеперечисленных культурных черт традиционных социумов, не впадая при этом в богохульство и экуменизм? Только с помощью материалистического понимания истории. Общность внешних черт духовной культуры традиционных обществ задана общностью материальных характеристик докапиталистических способов производства. Если же мы пытаемся объяснить общность вышеупомянутых культурных черт с позиции идеалистического понимания истории, исходя из духовных, религиозных принципов, то в этом случае впадение в богомерзкий экуменизм практически неизбежно.
Итак, «Традиция» как объяснение культурной общности традиционных социумов – это всего лишь псевдонаучная экуменическая фикция. Сама же эта культурная общность фикцией не является. Однако к приведенному Товбиным перечню признаков данной общности нужно отнестись критически. Например, надындивидуальность – настолько ли она бесспорна как черта традиционной культуры? К.М.Товбин заявляет: «Традиция не могла знать множественности – субъект никогда не уравнивался с индивидом, центр миропонимания всегда был надындивидуальным». [25] Кроме того, он утверждает, что именно протестантская Реформация сформировала ««религию» в современном смысле слова – как идеологию или мировоззрение, построенное на индивидуальном и индивидуалистическом акте веры или озарения». [26] Но прочитайте Псалтырь, прочитайте послания апостола Павла – это и есть «мировоззрение, построенное на индивидуальном акте веры или озарения». (Не говоря уже о святоотеческом наследии, в котором индивидуальный дискурс играет очень важную роль). Кроме того, главный субъект христианского мировоззрения – это индивид, а именно – Богочеловек Христос. Строго говоря, это фундаментальное для православия догматическое обстоятельство и задает важнейшие параметры православного мировоззрения.
А теперь упомянем об одном из этих параметров – о характеристиках святости. Товбин пишет: «Живя в железобетонных домах, отпуская своих жён на работу и отдавая детей в детский сад, православные псевдотрадиционалисты убеждены, что живут в Святой Руси, более того – что именно они являются «консульством Святой Руси». [27] На этом моменте следует остановиться подробнее. С православной точки зрения, Святая Русь – это ни что иное, как православная русская Церковь. Но что есть «Святая Русь» во взглядах Товбина? Это традиционный русский быт: «Единственным условием, которое могло бы удержать неофитов от принятия стиля за действительность, могло бы быть изживание означенной выше биполярности сознания через возрождение традиционного древлеправославного образа жизни, домостроевского уклада, критичного отношения к «миру сему». Однако этого не произошло – староверы продолжили жить в железобетонных квартирах, «ходить на работу», отдавать детей в детсады, вести вполне секулярный образ жизни, лишь ретушированный ситуативной ретро-экстравагантностью, а именно это, а не еретическое умствование, является истинной инверсией Сакрального, истинным разложением Традиции». [28] Итак, современный быт, с точки зрения Товбина, хуже ереси. Однако у кого из святых отцов, у кого из учителей Церкви мы можем встретить утверждение, будто те или иные бытовые предпочтения важнее, чем исповедание правой веры? Правильно, ни у кого из них мы не встретим такого постмодернистского умствования.
Нам предлагают возвращение к «Домострою», но что такое для христиан «Домострой»? Обыкновенная светская книга, никогда не входившая в состав православного священного предания. В этой книге, помимо сомнительных кулинарных рецептов, содержится следующее: «И не жалей, младенца бия: если жезлом накажешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти». [29] Таким образом, «Домострой» в качестве необходимой моральной нормы поведения предписывает безжалостно бить палкой детей «детсадовского» возраста («младенцев»). Имеет ли это отношение к традиционному русскому быту? Несомненно, да. Имеет ли это отношение к православной морали? Никоим образом. Традиционный русский уклад включал в себя такие аспекты поведения и образа жизни, которые не имели и вообще не могли иметь никакого отношения к православной культуре. Например, разнообразные пережитки язычества, обильное использование косметики, популярность разбоев и грабежей, а также едва ли не беспробудное пьянство. Характерную для воспеваемого Товбиным дореволюционного староверческого быта картину рисует заметка (с примечательной подписью «Изгой») в старообрядческом журнале «Церковь» за 1909 год: «Д. Большое Сукино, Семеновского у., Ниж. губ. (От нашего корреспондента). … Очень поучительна история совершения молебствия в день Успения Божией Матери. Лет 60-70 тому назад в сказанный праздник происходило в деревне страшное повальное пьянство. «Гром не грянет – мужик не перекрестится» – говорит русская пословица. Она оправдалась на жителях дер. Сукино. В один год 15 августа разразился страшный пожар, вмиг пожравший деревню. Испугались сукинцы, чувствуя на себе кару Божью, и дали всей деревней обещание больше на праздник Успения Божьей Матери не пьянствовать, но молиться Богу. Первые годы это обещание исполняли … , но чем дальше шло время, тем оно забывалось всё больше и больше, и дошло до того, что стали в памятный праздник пьянствовать хуже прежнего. И вдруг лет 30 тому назад вторично разбушевался в этот день сильнейший пожар, опять уничтоживший всё Сукино. В это время большинство жителей деревни перешло в старообрядчество Белокриницкой иерархии. Снова сукинцы дали обещание не пить вина в праздник Успения Божией Матери, молебствовать и совершать крестный ход вокруг деревни. С тех пор в этот день никто из деревенских жителей не пьет вина. 8 июля и 22 октября в праздники Казанской иконы Божьей Матери ежегодно в Б.Сукине и окрестностях гуляют и пьянствуют по три дня. Неужели из примера 15 августа сукинцы не опамятуются и не бросят пить страшное «зелие»?». [30] Таким образом, чего добивается никонианский миссионер Товбин? Превращения всего русского старообрядчества в «деревню Большое Сукино» …
А еще он, вероятно, добивается смены всего правового и политического строя Российской Федерации: «На социальном уровне традиционная общинность проявляет себя как философия неравенства, кастовая философия, утверждающая различие уровней служения в соответствии с различными способностями и возможностями, определёнными изначально. … Наличие зазора между кастами приводит к нарушению духовной связи каждого из субъектов общины со Священным. Строгое распределение на касты уже является родом ритуала: старательно исполняя своё предназначение, каждый элемент священного социального тела содействует цельности и здоровью этого тела – в этом корень традиционного освящения повседневности и быта». [31] Между прочим, идеология изначального и принципиального неравенства между людьми имеет сегодня вполне определенное название – «фашизм».
Сочинение К.М.Товбина, посвященное «пострелигии» – это вызов всем древлеправославным старообрядцам, и потому я надеюсь на то, что мой ответ будет со стороны староверия не последним. Тем более, что здесь рассмотрены далеко не все сюжеты, связанные с содержанием данной книги.
Однако товбинский вызов – не просто миссионерский. Это открытая атака на сегодняшнее староверие со стороны дугинизма (выступающего в качестве российской версии вышеупомянутой «Традиционалистской школы»). Отсюда возникает необходимость рассмотрения сущности дугинизма, подсовывающего старообрядчеству контрафактные образы «Святой Руси», сварганенные едва ли не в оккультных масонских ложах. О чем и пойдет речь в следующих частях этих заметок.
[1] См.: Кирилл Товбин. 8 марта // http://www.semeyskie.ru/sovr_tovbin71.html
[2] См.: http://www.pravoslavie.ru/news/print35671.htm; http://samstar.ucoz.ru/news/statja_staroobrjadca_k_tovbina_oficialno_priznana_ehkstremistskoj/2010-11-14-4212 (комментарии); http://starover.borda.ru/?1-1-0-00003961-000-10001-0
[3] Товбин К.М. Пострелигия и ее становление в русском староообрядчестве. М. Этносоциум. 2014 С.7
[4] Там же. С. 9
[5] Там же. С. 395
[6] Там же. С. 476
[7] Там же. С. 381
[8] Там же. С. 391
[9] Там же. С. 8
[10] Там же. С. 9
[11] Там же. С. 393
[12] Там же. С. 455-456
[13] Там же. С. 426
[14] См.: там же. С. 77-78
[15] См.: там же. С. 73
[16] Там же. С. 9-10
[17] См.: там же. С. 37
[18] Там же. С. 37-38
[19] Там же. С. 75
[20] Там же. С. 471
[21] Там же. С. 95
[22] Там же. С. 48
[23] Там же. С. 42-43
[24] Там же. С. 47
[25] Там же.
[26] Там же. С. 6
[27] Там же. С. 32
[28] Там же. С. 393-394
[29] Домострой // http://old-ru.ru/07-51-2.html
[30] Церковь. 1909. С.1110
[31] Товбин К.М. Пострелигия … С.68-69
Философия в качестве науки