Этическая партийность

© Ю.В.Лоскутов, 2014  Опубликовано: Новые идеи в философии. Вып. 22. Т.1. Пермь. 2014

[С.98]

Партийность в этике является особым, специфическим аспектом философской партийности. Имея отношение и к метаэтике, и к аксиологии, и к онтологии морали, проблема этической партийности далека сегодня не только от общепринятого философского решения, но зачастую даже от своей внятной этической постановки – и это при том, что вопросы морали обычно сопровождаются высоким уровнем полемичности и даже конфликтности. Не претендуя на истину в последней инстанции, представим краткий теоретический «эскиз» указанной проблемы.
Основной вопрос этики, на наш взгляд – это вопрос о соотношении добра и зла. В человеческой культуре были выработаны три основных ответа на него.
1.) Добро абсолютно, а зло относительно. Это означает, что добро в конечном счете не зависит от зла, а зло зависит от добра, плоды которого оно разрушает. Добро в принципе самодостаточно, субстанциально, а зло, пытаясь разрушить не только плоды добра, но и само добро как источник своего существования, тем самым содержит в себе неизбежную тенденцию к саморазрушению. Отсюда следует, что зло не может победить в масштабе бытия в целом – и, таким образом, самоумножающееся добро в конечном счете оказывается сильнее саморазрушающегося зла. Данная точка зрения, по причине своего соответствия объективной реальности, издавна является точкой зрения подавляющего большинства людей, в том числе – подавляющего большинства философов и религиозных деятелей. Всех сторонников подобных взглядов уместно обозначить как «людей доброй воли».
2.) Добро и зло равноправны в структуре бытия. Этот этический дуализм, хотя и выражает собой антидиалектическую, не соответствующую реальности идею равновесия противоположностей, имеет весьма давнюю

[С.99]

историю. Дуализм зороастрийской религии, в отличие от более позднего по происхождению гностицизма, не состоит в противопоставлении материального духовному, но «как бы делит надвое каждую из этих сфер бытия. В природе одни объекты сотворены Ахура Маздой, другие (напр., вредные животные, яды) – Анхра-Майнью. В духовной области также различаются, с одной стороны, праведность и добрые помыслы, идущие от Ахура Мазды и его божеств, с другой – греховность и злые помыслы, внушенные Анхра-Майнью и его демонами». (1) Во II в. н.э. гностик Маркион исповедовал существование доброго божества Нового Завета и злого божества Ветхого Завета. В это же время этический дуализм разрабатывался во взглядах язычников Плутарха и Нумения Апамейского. Средневековый этический дуализм, восходящий своими корнями к античному гностицизму и манихейству, был выражен в популярном еретическом движении, сторонники которого именовались павликианами, богомилами, катарами: «Согласно точке зрения, ведущей начало от манихейства, в мире царят две сущности, два первосущества – доброе и злое, царства света и тьмы, бог и дьявол, Сатана (Люцифер) и Христос. Божественная субстанция присутствует в мире от низших форм жизни до человека, но смешанная с противоположной субстанцией; она властвует над невидимой сущностью мира, а чувственно видимая, телесная сторона действительности представляет собой царство властелина тьмы, дьявола. В человеке также имеются две души – светлая и темная, духовная и телесная; в нем отражается титаническая борьба, свойственная космосу в целом. … Основная для всякого религиозно ориентированного этического учения цель деятельности – возвышение к богу – в идеологии катаров предстает одновременно как борьба со злом. Поскольку зло отождествлялось при этом с чувственной материей, то содержанием добродетельной жизни выступал последовательный аскетизм. Аскетизм понимался катарами как отказ от телесных удовольствий и всего, что с ними сопряжено, прежде всего от разъединяющих людей собственнических отношений». (2) Н.А.Бердяев заявлял: «Этика нашего мира предполагает дуализм добра и зла. Дуализм есть предпосылка этики. Миросозерцание монистическое всегда оказывается неблагоприятным для этики и ослабляет в человеке нравственный пафос. Дуализм этический предполагает нарушение первозданной красоты творения, онтологическое повреждение. Этический дуализм означает раненность человека. Само различие между добром и злом мучительно и радости не доставляет. … Источник трагизма тут в том, что добро, закон добра совершенно бессильны преодолеть зло, победить источник зла». (3)
В современной отечественной культуре этический дуализм обрел большую известность благодаря такому своему проявлению, как цикл романов С.В.Лукьяненко про Ночной и Дневной Дозоры, а также

[С.100]

благодаря еще одному своему проявлению – философии С.Е.Кургиняна, которая легла в основу деятельности общественно-политического движения «Суть времени». Так, С.Е.Кургинян постулирует вслед за гностиками существование «помимо бытия, сотворенного Богом, еще и нетварной Предвечной Тьмы». Но если гностики прославляли эту «Тьму» и ненавидели Творца вместе с его творением, то Кургинян «Предвечную Тьму» ненавидит, а Творца и его творение прославляет. Война человека с «Предвечной Тьмой», война на стороне Творца – это и есть «метафизический смысл» по-кургиняновски трактуемого хилиазма. Кургинян полагает, что Творец «внедрился» в «Предвечную Тьму» и осуществляет Творение в ходе «вечного боя» с ней. При этом «красные хилиасты», с точки зрения Кургиняна, находятся на стороне Творца, «признавая, что Тьма, возможно, и сильнее его (и, в любом случае, древнее Творения)», и пытаются нарушить «равновесие между Творцом и Тьмой» в пользу Творца. (4)
3.) Зло абсолютно, а добро относительно. Эта социально деструктивная и совершенно не соответствующая объективной реальности позиция фактически (но зачастую не на декларативном уровне) разделяется разве что сатанизмом и близкими к нему идейными течениями. В мировой философии наиболее известным случаем предпочтения зла добру являются взгляды Ф.Ницше.
Спецификой этической партийности является то, что некоторые ее проявления являются «самоубийственными», т.е. выводят философский дискурс за грань этики – в отличие от общефилософской партийности, которая всегда и всецело остается в рамках философии. За пределы этики выводит как третья из перечисленных точек зрения, так и многие из проявлений второй. Ведь всерьез обсуждать проблемы морали возможно только тогда, когда признаётся, что мораль – это в принципе хорошо, и что человек как носитель морали – это тоже в принципе хорошо. Кроме того, всерьез обсуждать проблемы морали возможно только тогда, когда принципиально признаётся возможность их позитивного, т.е. желательного и благого для человека и общества, решения. А.А.Гусейнов, размышляя о соотношении плюрализма и этики, справедливо отмечает следующее: «Единой основой, делающей возможным сотрудничество в условиях социокультурного многообразия, является гуманизм, понимаемый прямо и буквально, а именно: признание безусловной ценности человеческой личности, ее изначального права на достоинство и счастье … Гуманизм является тем пределом, за которым плюрализм теряет свое позитивное значение. Плюрализм … не может распространяться на область общих этических принципов. … Более того, политический, эстетический и иные формы плюрализма возможны только в сочетании с гуманистическим монизмом этики. Можно сказать так: этика плюрализма означает антиплюрализм в этике, она есть этика гуманистического монизма. …

[С.101]

Моральное добро является последней точкой отсчета в мире общественных ценностей; оно обозначает то духовное пространство, внутри которого все общественные связи индивидов только и приобретают разумный человеческий смысл». (5) Таким образом, именно этический монизм «людей доброй воли» выступает подлинной основой для этического плюрализма. И в этом этическом плюрализме уже начинает «просвечивать» общефилософская и социально-философская партийность. Ибо «люди доброй воли» имеют об этой «доброй воле» самые разные, и даже нередко противоположные, представления.
В рамках «гуманистического монизма» вполне уместно ставится вопрос об этическом материализме и этическом идеализме. Однако в мировой этике отсутствует хоть сколько-нибудь устоявшееся понимание сущности как первого, так и второго. Теоретическая «разноголосица» здесь очень велика. Например, отечественный «Философский энциклопедический словарь» отождествляет этический материализм не то с этическим утилитаризмом, не то вообще с идеей гетерономии морали: «Нечто совершенно иное представляет собой этический материализм. Он признает достойными только полезные достижения или могущие быть используемыми блага и отрицает признание царства автономной нематериальной ценности». (6) Норвежские авторы интересного и содержательного учебника по истории философии заявляют: «Маркс не является «материалистом» в смысле утверждения «материальная прибыль является идеалом» (этический материализм)». (7) А знаменитый гуманист Альберт Швейцер вообще весьма краток: «Этика материализма заключается в словах: ты должен жить для блага общества». (8)
Что касается этического идеализма, то встречается тенденция недооценки его этической специфики, например: «Этический идеализм – разновидность философского идеализма, представляющая добро и другие нравственные категории как нечто высшее и определяющее жизнь человека». (9) Однако А.Швейцер утверждает нечто противоположное: «Гносеологический и этический идеализм невозможно соединить, какой бы привлекательной ни казалась такая попытка на первый взгляд. ... В результате предпринятого соединения гносеологического и этического идеализма Кант отказывается от сохранения различия между человеческими деяниями и мировыми событиями. Этика же как раз и живет упомянутым различием. Гносеологический идеализм – опасный союзник этического. Мировой порядок нематериального события носит надэтический характер. Слияние этического идеализма с гносеологическим никогда не даст этического мировоззрения: результатом неизменно будет лишь надэтическое мировоззрение. Этике нечего ждать от гносеологического идеализма, скорее нужно опасаться его. Дискредитирование реальности эмпирического мира оказывает этическому мировоззрению плохую

[С.102]

услугу, более того, наносит ему прямой вред. Этике присущи материалистические инстинкты. Она стремится к участию в эмпирическом событии и к преобразованию условий в эмпирическом мире. Если же эмпирический мир представляет собой только «явление» некоего протекающего в нем или за ним духовного мира, то этика становится беспредметной. Стремиться воздействовать на определенную в самой себе игру явлений не имеет никакого смысла. Таким образом, этика может признать утверждение, что эмпирический мир представляет собой явление только с тем ограничением, что воздействие на явление – это одновременно и воздействие на лежащую в его основе действительность. Но в этом случае она вступает а конфликт со всем гносеологическим идеализмом». (10) На наш взгляд, этический идеализм всё же существенным образом связан с общефилософским идеализмом (равно как и этический материализм – с общефилософским материализмом), но сохраняет при этом свою этическую специфику, благодаря которой у многих (хотя и далеко не у всех) философов наблюдается примечательное «несовпадение» общефилософской и этической партийности.
Пожалуй, наиболее развернутое описание партийности в этике было представлено в советском вузовском учебнике «Марксистская этика» под редакцией А.И.Титаренко: «Для понимания той или иной этической теории важное значение имеет ... определение ее философской сущности, ее места в споре двух основных философских партий – «линии Демокрита» и «линии Платона», то есть материализма и идеализма. Исходя из философски-содержательных принципов, раскрывающих своеобразие борьбы материализма и идеализма в этике, в истории этической мысли следует выделить эмпирические школы, по преимуществу разрабатывавшиеся философами-материалистами, и собственно идеалистические системы ... Эмпирические направления демистифицировали мораль, отрицали ее потустороннее, божественное обоснование, рассматривали ее реалистически, отталкиваясь от действительных фактов жизнедеятельности людей и апеллируя к ним. Эти направления утверждали земной источник норм и идеалов, связывали их с практическими интересами людей, с особенностями их образа жизни. Но, осмысливая мораль в рамках общефилософского материализма, они тем не менее не понимали своеобразия материальности общественной формы движения и не связывали нравственность с таким своеобразием. Они рассматривали ее в рамках зависимости сознания от бытия, в то время как следовало рассматривать сквозь призму зависимости общественного сознания от общественного бытия. В противоположность им открыто идеалистические теории видели источник нравственности в сфере субъективного или объективного духа». (11)
Кроме того, учебник «Марксистская этика» отмечает различие между позицией «мораль для человека» в эмпирической этике и позицией

[С.103]

«человек для морали» в собственно идеалистической этике, а также делит эмпирическую этику на космологические, социологические и натуралистические школы – в зависимости от того, что именно берется в качестве исходного пункта для объяснения морали – космос, социальные отношения или природа человека. В свою очередь, натуралистическая этика делится на гедонизм, эвдемонизм и утилитаризм – в зависимости от того, на каком именно устремлении человеческой природы делается акцент: на стремлении к удовольствию, к счастью или к пользе. (12)
В свою очередь, собственно идеалистическая этика подразделяется следующим образом: «Субъективно-идеалистическая ориентация этики рассматривает мораль как продукт человеческого духа, данный до и независимо от эмпирического (природного и социального) опыта. В зависимости от того, какая сторона человеческой психики рассматривалась в качестве источника морали, следует различать этический субъективный идеализм рационалистического (И. Кант) в эмоционального (теории нравственного чувства А. Шефтсбери, Ф. Хатчесона и др.) толка. Этические концепции, развивавшиеся в рамках объективно-идеалистических систем (Платон, этика брахманизма, Гегель), выводили мораль из объективного надприродного духа. … Границы между «линией Демокрита» и «линией Платона» в домарксистской этике не были столь резкими, а борьба – столь острой, как в гносеологии. Это объясняется слабостью ее материалистических начал: как бы многочисленны ни были эмпирические школы в этике, они в теоретическом отношении оставались на почве исторического идеализма, а в социальном – не могли преодолеть узкий горизонт частнособственнических отношений. Дело коренным образом меняется с возникновением марксистской этики». (13)
Таким образом, авторы данного учебника особо выделяют марксистскую этику, отводят ей специальное место в истории мировой этической мысли. Такое выделение, на наш взгляд, вполне оправдано, ибо марксистская этика (наряду с неофрейдистской этикой) вполне может быть охарактеризована в качестве формирующейся этической науки, вполне отвечает всем известным критериям научности.
К вышеприведенному советскому пониманию этической партийности следует добавить существенное различие между этическим материализмом и этическим идеализмом по вопросу о важнейшем компоненте морали. Если этический идеализм считает самым важным проявлением морали субъективные моральные принципы (т.е. наиболее общие моральные нормы, являющиеся составной частью морального сознания), то для этического материализма ключевым проявлением морали выступает имеющая в своей основе объективный характер нравственная практика (т.е. поступки, линии поведения, образ жизни, что является не каким-то особым видом общественно-исторической практики, но нравственной составляющей любого ее

[С.104]

вида). Соотношение между моральным сознанием и нравственной практикой – это, по сути, этическое соотношение между словом и делом. С точки зрения этического материализма, излюбленная этическими идеалистами ближайшая зависимость дела от слова как выражения мысли дополняется глубинной, фундаментальной зависимостью слова и мысли от дела. Кроме того, следует отметить, что установка этического идеализма «человек для морали» нередко чревата антигуманными поступками, фактическим самоисключением из числа «людей доброй воли», и тем самым – последующим выходом за пределы этического дискурса.

1. Дуализм // Православная энциклопедия. http://www.pravenc.ru/text/180507.html
2. Гусейнов А.А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М. 1987 С.273-274
3. Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: Республика, 1993 С.85
4. См.: Кургинян С.Е. Исав и Иаков. Т.2 М. 2009. Часть 7. Глава 1
5. Гусейнов А.А. Этика и плюрализм // Этическая мысль. М. 1992 С.6-7
6. Материализм // Философский энциклопедический словарь. http://terme.ru/dictionary/184/word/materializm
7. Скирбекк Г., Гилье Н. История философии. М. 2003 С.531
8. Швейцер А. Жизнь и мысли. М.: Республика, 1996 С.484
9. Лузан А.А., Дементьева В.В. Словарь философских терминов. Краматорск. 2012 // http://lit.govuadocs.com.ua/docs/1459/index-418276.html?page=3
10. Швейцер А. Культура и этика М. 1973 C.194-195
11. Марксистская этика. Под ред. А.И.Титаренко. М. 1980 С.19-20
12. См.: там же. С.20-23
13. Там же. С.24-25