© Ю.В.Лоскутов, 2004 Опубликовано: Новые идеи в философии. Вып.13. Ч.1 Пермь. 2004

[С.155]

В отечественной материалистической философии довольно хорошо разработана проблема человека как субъекта познания. Вместе с тем, неоднократно справедливо указывалось и на то, что содержание категории "субъект" не сводится только к гносеологической проблематике, выражая прежде всего материальный и практический характер человеческой сущности. Однако чаще всего понимание данной категории носило "компромиссный" характер, включая в себя в равной степени как практический, так и познавательный аспекты. Например, "Философский словарь" под редакцией И.Т.Фролова утверждал: "под субъектом ныне понимается активно действующий и познающий, обладающий сознанием и волей индивид или социальная группа; объект ― то, на что направлена познавательная и иная деятельность субъекта" (1).
В качестве издержки такого "компромиссного" понимания выступала довольно частая понятийная путаница: с одной стороны ― между категориями "субъективное" (идеальное, принадлежащее сознанию) и "субъектное" (принадлежащее субъекту), с другой ― между категориями "объективное" (существующее до, вне и независимо от сознания) и "объектное" (принадлежащее объекту). Непременным условием такой путаницы выступало неоправданное объединение содержания двух совершенно различных понятий в одном

[С.156]

термине: субъектное именовалось "субъективным", а объектное ― "объективным". С точки зрения идеалиста Гегеля, который стремился показать, что субъективный субъект господствует над объективным объектом, действительно, нет никакой разницы между "субъектным" и "субъективным", "объектным" и "объективным". Однако, с точки зрения последовательно марксистской философии, такое отождествление недопустимо, поскольку человек как субъект выступает в ней прежде всего в качестве материального, т. е. объективного существа, пусть даже и наделенного сознанием, субъективностью. Так, В.В.Орлов и Т.С.Васильева совершенно справедливо указывают, что трактовка человека как субъективного элемента производительных сил в противопоставлении его объективным вещественным элементам, имеет лишь очень узкую сферу применения: "Исключение человека, как главного элемента общества, из числа объективных факторов общественной жизни в корне противоречит основам материалистического понимания истории. Человек ― это главный объективный фактор общественной жизни. В то же время в аспекте своего сознания и непосредственно направляемой сознанием деятельности человек выступает в качестве субъективного фактора истории. … Трактовка человека как объективного фактора истории, имеющего активное субъективное выражение, ставит на научную почву объяснение общественной жизни, придает действительную значимость человеческому фактору. Она требует видеть объективную закономерную основу человеческой деятельности, его потребностей и способностей". (2) При этом В.В.Орлов трактует содержание категории "субъективное" следующим образом: "В наиболее общем виде субъективное может быть определено как всё то, что принадлежит сознанию (психике) в отличие от материального мира (включая человека с его материальной стороны)". (3)
Поиск объективности субъекта привел некоторых отечественных философов к признанию существования начал субъектности в природе. В.Н.Типухин выступил, пожалуй, первым из них, отмечая при этом, что человек ― это "субъект в собственном смысле слова" (4). А.С.Богомолов обозначил актуальность такого подхода следующим образом: "Установление действительной гармонии человека и природы … уже сейчас стало одной из важнейших задач социальной деятельности. … Но это возможно только в том случае, если природу рассматривать не как простой "объект", но как бытие активное, деятельное, диалектичное в себе самом. Только такая природа могла породить человека; только такая природа может быть превращена в

[С.157]

подлинно человеческую "среду". Поэтому первый тезис Маркса о Фейербахе следует понимать также и в том смысле, что природа ― "субъект" саморазвития, а не просто объект человеческой деятельности, внешней и чуждой самой природе" (5). Однако наиболее развернутый вариант подобного подхода к понятию субъекта был представлен в статье Ф.Т.Архипцева, вышедшей в свет в 1975 г. (6). Автор утверждает: "Материя выступает … как носитель самой активности (субъект) и как предмет, на котором и в котором эта активность осуществляется, фиксируется, запечатлевается (объект). … Быть субъектом на человеческом уровне эволюции материи ― это значит быть носителем специфически человеческих действий: носителем общественной формы движения материи ― субъектом социального процесса как особого вида материального процесса" (7). Ф.Т.Архипцев связывает понятие субъекта с понятием субстанции ― но, в отличие от Гегеля, он это делает на основе теории диалектического материализма: "Нельзя … противопоставлять материю как субстанцию материи как субъекту, ибо в понимании материи как субъекта всех изменений находит свое подлинное признание и утверждение ее как субстанции" (8).
Здесь необходимо отметить, что К.Маркс и Ф.Энгельс в принципе допускают распространение содержания категории "субъект" на материю в целом, указывая, что материя выступает субъектом своих изменений. (9) При этом Маркс признаёт если не природное существование субъекта, то, по крайней мере, существование природных основ субъектности человека: "Итак, рабочий становится рабом своего предмета в двояком отношении: во-первых, он получает предмет для труда, т.е. работу, и, во-вторых, он получает средства существования. Только этот предмет дает ему, стало быть, возможность существовать, во-первых, как рабочему, и, во-вторых, как физическому субъекту. Венец этого рабства в том, что он уже только в качестве рабочего может поддерживать свое существование как физического субъекта и что он является рабочим уже только в качестве физического субъекта" (10). Таким образом, согласно Марксу, социальный субъект (в данном случае ― рабочий) не тождественен "физическому" (т.е. в данном случае ― биологическому) субъекту. Более того, Маркс настолько проницателен, что понимает ситуацию противоположности (имеющей место в усло-виях классового общества) между этими двумя ― высшим и низшим ― субъектами, сосуществующими в рамках одного социального индивида.
Констатировать наличие начал человеческой субъектности в природе, признавая тем самым субъектность в широком смысле в качестве атрибута материи как субстанции (как вариант ―

[С.158]

распространить понятие субъектности за пределы собственно социального уровня не на природу в целом, а только на природную основу человека) ― или же признать активность субъекта целиком и полностью активностью материальной субстанции (и на этом основании не применять понятие субъекта ни к природе, ни к обществу)? На наш взгляд, этот вопрос носит чисто терминологический характер, т.е. это вопрос о форме, о словоупотреблении, но никак не о содержании марксистской философской теории. Действительно, диалектико-материалистическое понимание субстанции позволило в содержание этого понятия включить содержание понятия "субъект". И даже если мы употребляем старинное понятие "субъект" (и производные от него понятия "субъектное", "субъектность") в марксистской философии, то данное понятие должно пониматься как выводящееся из понятия субстанции (точнее, из понятия материи как субстанции), а также как выражающее материальный субстанциальный характер человеческой сущности, включающей познающее сознание лишь в качестве подчиненного материальной практике момента. Соответственно, содержание понятия субъективного, в противовес понятию субъектного и во избежание терминологической путаницы (нередко порождающей и путаницу содержательную), следует прочно закрепить за идеальной противоположностью объективного. Если мы в марксистской философии употребляем понятия "субъект" и "объект", то принадлежащее субъекту следует называть субъектным, а не субъективным, а принадлежащее объекту ― объектным, а не объективным. Главной же содержательной задачей современной марксистской философии в этой области выступает, на наш взгляд, дальнейшее углубление понимания специфики объективности человека.

1. Философский словарь. М.1991 С.441
2. Орлов В.В., Васильева Т.С. Человек, ускорение, научно-технический прогресс. Красноярск. 1990 С.34
3. Орлов В.В. Материя, развитие, человек. Пермь. 1974 С.370
4. См.: Типухин В.Н. Логическое становление субъекта. Омск. 1971 С.124-130
5. Богомолов А.С. "Праксис" или практика? // Хофман Дж. Марксизм и теория "праксиса". М. 1978 С.310
6. Архипцев Ф.Т. Актуальные аспекты взаимоотношений субъекта и объекта // Методологические аспекты исследования биосферы. М.1975
7. Там же. С.376
8. Там же. С.382
9. См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.2 С.143
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.42 С.89

© Лоскутов Ю.В., 2002 Опубликовано: III Российский философский конгресс "Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия". Т.1. Ростов-на-Дону. 2002

[С.218]

В отечественной материалистической философии довольно хорошо разработана проблема человека как субъекта познания. Вместе с тем, неоднократно справедливо указывалось и на то, что содержание категории "субъект" не сводится только к гносеологической проблематике, выражая прежде всего материальный и практический характер человеческой сущности. Несмотря на это, весьма характерным для "марксистско-ленинской" философии являлось по сути гегелевское, идеалистическое отношение к субъекту как к прежде всего познающему, прежде всего сознательному существу.

Во-первых, это отношение проявлялось в довольно частой путанице: с одной стороны ― между категориями "субъективное" (идеальное, принадлежащее сознанию) и "субъектное" (принадлежащее субъекту), с другой ― между категориями "объективное" (существующее до, вне и независимо от сознания) и "объектное" (принадлежащее объекту). Непременным условием такой путаницы выступало неоправданное объединение содержания двух совершенно различных понятий в одном термине: субъектное именовалось "субъективным", а объектное ― "объективным". С точки зрения идеалиста Гегеля, который стремился показать, что субъективный субъект господствует над объективным объектом, действительно, нет никакой разницы между "субъектным" и "субъективным", "объектным" и "объективным". Однако, с точки зрения последовательно марксистской философии, такое отождествление недопустимо, поскольку человек как субъект выступает в ней прежде всего в качестве материального, т. е. объективного существа, пусть даже и наделенного сознанием, субъективностью.

Во-вторых, гегелевское отношение к субъекту проявлялось в убеждении большинства советских философов в том, что содержание категории "субъект" ограничено сферой социального, сознательного и целенаправленного. На наш взгляд, это убеждение не имеет под собой никакого достаточного основания, является конвенцией и препятствует раскрытию подлинной природы субъектности как атрибута материи. Поскольку человек как родовое существо является наиболее сложной формой материи (и в силу этого наиболее сложной формой субстанции), постольку все его атрибуты (в том числе и субъектность) принадлежат (в несколько ином виде) и всем остальным основным формам материи, ни один из атрибутов которой не может быть ни приобретен, ни утрачен, но существует вечно. Вместе с тем, позиция тех советских философов, которые все же отваживались распространять категорию "субъект" на сферу природы, была довольно уязвимой ― по нашему мнению, в силу того, что они не использовали ключевой момент в обосновании данного тезиса ― категорию "субстанция". На самом же деле, поскольку субстанция ― causa sui, постольку она изменяет самое себя, в силу чего у нее есть активная (субъект) и пассивная (объект) стороны. Таким образом, адекватные определения категориям "субъект" и "объект" можно дать только посредством обращения к понятию

[С.219]

"субстанция". Любая субстанция (любая форма материи как субстанции) выступает в качестве субъекта. Существует иерархия природных субъектов, которую венчает социальный субъект (субъект в собственном смысле слова). В качестве наиболее сложного субъекта, социальный субъект является репрезентативным по отношению к остальным субъектам. Таким образом, изучение субъектности начинается именно с человека, но продолжается в поиске неразвитых "человеческих" черт в природе, в поиске путей раскрытия ее "человеческого" потенциала. Это в принципе позволяет наладить тот "диалог" человека с природой, которого так не хватает в условиях экологического кризиса, вызванного в немалой степени тем, что природа рассматривалась просто как объект приложения человеческих усилий.

© Лоскутов Ю.В., 2001 Опубликовано: Толерантность и полисубъектная социальность. Екатеринбург; УрГУ, 2001

[С.86]

В чем заключается основной пафос проблемы социальной субъектности? Может быть, в постулировании существования множества социальных субъектов в противовес идее монопольного существования одного? Но даже в советское время лишь немногие философы-марксисты пытались однозначно определить социальный субъект применительно к той или иной исторической эпохе (1). Как правило, наличие множества социальных субъектов признавалось и советской философией. Тем более это наличие очевидно сейчас, в условиях политического и культурного плюрализма. Однозначный подход к проблеме субъекта общественного развития, исключающий любое представление о существовании множества социальных субъектов, является, по нашему мнению, заведомо ошибочным. Дело в том, что социальный субъект ― это носитель (субстрат) целенаправленного действия (2), и поэтому определение социального субъекта (социальный индивид, социальная группа, государство, нация, человечество) зависит в каждом конкретном случае от содержания данного действия. (Целенаправленные действия человечества как субъекта ― это производство вещей и производство себя, своей истории).

На наш взгляд, основное содержание проблемы социальной субъектности заключается не в столько в количестве социальных субъектов (хотя оно за последнее время имеет тенденцию к росту, поскольку множество новых социальных групп заявляет о себе как о субъектах общественной жизни), сколько в том, в какой мере в этих субъектах выражено само качество социальной субъектности. Если это качество выражено далеко не полностью (например, в результате

[С.87]

отчуждения человека от самого себя), вполне уместно говорить о "частичном субъекте" (3). Дело в том, что каждый социальный индивид, каждая социальная группа и т.д. одновременно выступают и как объект, и как субъект (4). Весь вопрос в том, что именно преобладает у каждого конкретного социального индивида, социальной группы, государства и т.д. ― качество субъекта преобразования социальных условий или качество объекта их воздействия?

Люди под воздействием социальных условий становятся субъектами лишь в той мере, в какой сами активно изменяют эти условия (5). Вместе с тем, широко известная "формула" Маркса и Энгельса "… обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства" (6), на которую так любили ссылаться советские философы, еще не выводит, на наш взгляд, концепцию социального субъекта за рамки формальной логики и "дурной бесконечности" чередования воздействия обстоятельств и людей друг на друга. Если со стороны своего формального объёма понятия "люди" и "обстоятельства" равны, ибо это не общее и частное (здесь как раз уместно выражение "в такой же мере"), но со стороны содержания данных понятий "люди" (социальный субъект) шире, содержательнее, чем "обстоятельства", "условия" (объект целенаправленного воздействия людей). Так, например, труд как важнейшее человеческое качество включает в себя самый труд и его условия (предмет и средства труда) (7). Таким образом, социальный субъект постоянно самовозрастает, включая в своё содержание объекты своей деятельности. Поскольку деятельность воспроизводит свои условия в качестве своих результатов, постольку, "строго говоря, не условия создают людей, а люди создают самих себя посредством изменения условий" (8).

[С.88]

Именно поэтому для успешного личностного и общественного развития крайне важно, чтобы у действительных индивидов и человеческих общностей качество социального субъекта преобладало над качеством социального объекта (включая последнее в себя, а не наоборот), чтобы человек не уподоблялся вещи как социальному объекту, забывая о том, что он сам производит вещи, забывая о своем "первородстве". Так, ребенок может быть объектом воспитания (в нем субъекта, ибо цель воспитания ― самовоспитание), лишь пока он является несформировавшимся человеком, несформировавшимся субъектом. Когда ребенок повзрослеет, он сам будет являться для себя и субъектом, и объектом воспитания, точнее, самовоспитания. Аналогично этому незрелое, отчужденное общество вынужденно является объектом управления, а не субъектом самоуправления, поскольку незрелые люди (т.е. практически все) в нем наделены в той или иной мере статусом вещей, а господствующие в нём человеческие отношения ― это отношения по поводу вещей и отношения, подобные отношениям вещей. Зрелый социальный субъект одновременно является и субъектом, и объектом управления, точнее, самоуправления.

Социум, в котором преобладают объекты управления, а не субъекты самоуправления ― это, скорее, полиобъектное, чем полисубъектное общество. В отношениях между субъектом управления и объектом управления не может быть столь важной для современного общества толерантности, в них могут присутствовать либо покорность, либо бунт. Таким образом, устойчивое развитие современного общества невозможно без развития (и прежде всего саморазвития) у его членов качества социальной субъектности.

1.См., например: Скворцов Л.В. Субъект истории и социальное самосознание. М. 1983 С. 22, 25

2.См.: Любутин К.Н. Проблема субъекта и объекта в немецкой классической и марксистско-ленинской философии. М.1981 С.124

3.См., например: Нодиа Г.О. Труд и гуманизм. Тбилиси. 1986 С.51

4.См.: Абишев К.А. Предметная деятельность как отношение субъекта к объекту // Проблема субъекта и объекта в марксистской философии. Алма-Ата. Казахстан. 1975 С.19

5.См.: там же. С. 26

6.Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.3 С.37

7.См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.23 С.189

8.Абишев К.А. Указ. соч. С.26