© Ю.В.Лоскутов, 2001 Опубликовано: Вестник Пермского университета. Сер. История. Вып.1. Пермь; Перм. ун-т, 2001

[С.5]

В настоящее время "формационный" взгляд на исторический процесс мало удовлетворяет историков. Действительно, теория общественно-экономических формаций в ее современном виде не безукоризненна. По нашему мнению, важным недостатком данной теории является то, что едва ли не единственным основанием формационной схемы исторического процесса до сих пор остается понятие способа производства, включающее в себя ряд производных понятий. Но, ограничиваясь таким совершенно необходимым для теории формаций понятием, как "способ производства", невозможно ответить на простой вопрос: почему последовательность формаций (какой бы она ни была в представлениях науки) является именно такой? Иными словами, понятие способа производства само по себе еще не позволяет в достаточной мере аргументировать теорию формаций, в силу чего становится возможным существование взаимоисключающих трактовок исторического процесса (например, в дискуссии об "азиатском способе производства").

Различным формационным концепциям часто противопоставляются цивилизационные ― в качестве альтернативного (дополнительного или даже единственно верного) способа описания и объяснения исторической реальности. Осмелимся, однако, заявить, что цивилизационный подход к историческому процессу не является альтернативой формационному (как и наоборот), поскольку перед нами две стороны одного подхода. Теоретическими элементами, связывающими два подхода в один, являются, на наш взгляд, понятия "способности" и "потребности" человека, а также категория "уклад". (Мы исходим из традиционной трактовки широко распространенных в науке понятий "формация", "уклад",

[С.6]

"способности" и "потребности". По-новому мы определяем только понятие "цивилизация").

Выбор способностей и потребностей человека в качестве таких реальностей, понятийное отражение которых позволяет теоретически увязать понятия формации и цивилизации, не является случайным. С точки зрения философа, за понятием "способ производства" скрываются более "мощные" понятия: способ производства производен от сущности человека, имеющей индивидуальный и родовой характер, является конкретно-исторической модификацией этой сущности, поскольку производство ― это наиболее общее качество человека. (В конечном счете способ производства производен от конкретных людей ― "живых человеческих индивидов") (1). Сущность человека развертывается, производится самими людьми в историческом процессе. Она проявляется через свои атрибуты ― "сущностные силы" ("сущностные свойства") человека, важнейшими из которых являются труд, мысль и общение. Если последние представляют собой актуальную, действительную сторону сущности человека, то способности и потребности ― потенциальный аспект этой сущности (2). Подобно любому процессу исторический процесс есть превращение потенциального в актуальное, возможностей в действительность. В человеческой истории это превращение происходит путем производства. Поэтому рассмотрение способа производства необходимо углубить до рассмотрения "сущностных сил" человека, и прежде всего способностей и потребностей как основы соответственно производства в узком смысле и потребления, составляющих производство в широком смысле.

Способности и потребности находятся в диалектическом единстве, ведущим элементом которого (как и ведущим элементом исторического развития) на протяжении всей истории человечества оставались способности (3). Однако, по нашему мнению, существенную роль в жизни общества играет также его основная потребность. Последняя имеет объективную природу, но, будучи субъективно осознанной, выступает и в качестве совокупности целей того или иного общества. Основной потребностью общества на протяжении всей человеческой истории является потребность в сохранении и развитии социальной жизни (4). Но, с нашей точки зрения, эта потребность всегда исторически конкретизирована и выступает поэтому в различных формах на разных исторических отрезках. Дело в том, что в крупные исторические эпохи разные факторы являются ведущими в деле сохранения и развития жизни человека. Совершенствование способностей всегда выступало основной причиной истории человечества, но, по нашему мнению, не всегда ― основной потребностью (основной целью) последнего. На наш взгляд, цивилизацией следует называть общество, основной потребностью которого является развитие человеческих способностей. Такая трактовка понятия "цивилизация", по нашему мнению, не противоречит историческим фактам и углубляет рациональное содержание всех основных трактовок этого неоднозначного термина (как

[С.7]

определенного состояния общества, как процесса и как особенного, географически и культурно определенного, единства людей), связывая их между собой. В том числе и характером основной потребности (или характером и соотношением конкурирующих основных потребностей), а не только господствующим способом производства, определяется, на наш взгляд, формационная принадлежность того или иного общества.

В рамках первобытнообщинной формации цивилизация отсутствует, поскольку основной потребностью первобытного общества является удовлетворение простых (относящихся к биологии человека) потребностей его членов ― прежде всего потребности в пище. В этом первобытный человек мало чем отличается от животного. Человеческий способ существования проявляется на первобытнообщинной ступени исторического процесса главным образом в том, что свои биологические потребности человек удовлетворяет не как животное ― через приспособление к окружающей среде, но путем преобразования этой среды, т.е. через материальное производство. Конечно, развитие способностей и удовлетворение сложных (собственно человеческих, не присущих животным) потребностей присутствуют в первобытном обществе, однако эти аспекты человеческого способа существования пока неразвиты и находятся на втором плане. Это не случайно, поскольку люди должны быть сытыми и одетыми прежде, чем они будут развивать свои способности и удовлетворять свои сложные потребности. Такова объективная "логика" человеческой истории.

Переход к формации, во многом условно называемой рабовладельческой, ознаменован и появлением цивилизации. Последняя возникает как уклад или совокупность укладов, в которых непременным условием и даже ― скажем сильнее ― причиной удовлетворения простых человеческих потребностей (что было основной потребностью на предыдущем историческом этапе и поэтому в снятом виде актуально для нового этапа) выступает развитие человеческих способностей, прежде всего способности к труду и способности к общению (кооперации). Причем возникает необходимость именно совершенствования способностей, а не простого их копирования, безусловно преобладавшего в первобытном мире. Эта необходимость связана в Азии главным образом с масштабной ирригацией, а в Европе ― с совершенствованием орудий сельскохозяйственного труда. Однако реализация потребности в совершенствовании способностей охватывает все области общественной жизни, расширяя сферу человеческой свободы. Например, если в первобытном обществе возникновение и развитие языка, а также телесное развитие выступали прежде всего как насущные потребности, без удовлетворения которых человечество было бы обречено на вымирание, то в цивилизации возникновение и развитие соответственно литературы и спорта предстало как целенаправленное совершенствование способностей языка и тела, как доминирование способностей над потребностями в данных сферах. Таким образом, в рамках нового

[С.8]

уклада (новых укладов) развитие способностей действительно становится основной потребностью общества.

Развитие способностей носит несомненно более универсальный и разнообразный характер по сравнению с удовлетворением простых потребностей. В силу этого разнообразие цивилизаций значительнее разнообразия первобытных племен.

Наряду с очагами цивилизации в рамках рабовладельческой формации продолжает существовать обширный уклад, основанный на аграрном натуральном хозяйствовании, связанный с крестьянской общиной, всецело направленный на удовлетворение простых потребностей и представляющий собой внушительный остаток первобытного общества, элемент предыдущей формации внутри новой. Этот старый уклад количественно и качественно доминирует в новой формации, но присутствует в ней только благодаря своим экономическим, политическим и культурным связям с новыми укладами, с цивилизацией. Развивающаяся цивилизация пытается экономически, политически и культурно подчинить себе первобытное окружение, между ними возникает конкуренция, в результате которой влияние цивилизации постепенно усиливается, несмотря на некоторые поражения и даже гибель отдельных цивилизаций. Особенность рабовладельческой формации как раз и состоит в доминировании первобытного окружения над возникшей цивилизацией при постепенном ослаблении этого доминирования и росте влияния цивилизации.

Напротив, в феодальной формации при продолжающейся конкуренции между цивилизацией и все еще сохраняющимся первобытным окружением цивилизация начинает доминировать над первобытностью во всех сферах ― от социально-экономической и юридической (феодальная собственность на прежде общинную землю, крепостное право) до духовной (вытеснение язычества мировыми религиями). При этом если рабовладельческая цивилизация намеренно пыталась выделиться из первобытного окружения, подчеркнуть свое качественное своеобразие (что нередко приводило к излишним конфликтам с этим окружением), то у феодальной цивилизации появляются черты сходства с "нецивилизованным" укладом (укрепление натурального хозяйства, упрощение искусства и быта и т.д.) ― своеобразный "иммунитет", благодаря которому первобытное окружение уже не было способно уничтожить феодальную цивилизацию. Одним из свойств этого "иммунитета", приобретенного феодальной цивилизацией, явилось подчеркнутое следование традициям, весьма характерное для крестьянских общин, но существенно менее характерное для рабовладельческой цивилизации. Следование традициям обусловило некоторую застойность феодального общества.

Такая застойность имела роковые последствия для азиатских феодальных цивилизаций, которые она охватила настолько, что была взломана не изнутри, а извне. Сила азиатского "иммунитета" проистекает из особенностей становления азиатского феодализма. "Иммунитет" достался

[С.9]

азиатским цивилизациям слишком дорого, поэтому они не хотели расставаться с ним. Дело в том, что переход от доминирования первобытности к доминированию цивилизации (переход от рабовладельческой формации к феодальной) занял в Азии длительный период. Этот переход начался там значительно раньше (в силу природных условий, значительно ограничивавших хозяйственную автономию крестьянских общин) и закончился позже (из-за несколько большей стабильности азиатских рабовладельческих цивилизаций), чем в Европе. (Вообще применение терминов "рабовладельческая цивилизация" и "феодальная цивилизация" по отношению к древнему и средневековому Востоку может быть лишь условным). Благодаря такой постепенности многие историки не видят существенного различия между азиатской древностью и азиатским средневековьем. Отсюда и проистекает отстаивание концепции "азиатского способа производства" и даже отрицание применимости теории формаций к не-Европе.

На самом деле последовательность формаций выражает лишь "глубинную" объективную "логику" истории как процесса развертывания человеческой сущности. Эта "логика" не всегда принимает "правильные" формы "на поверхности" исторического развития, поэтому некорректно подгонять неевропейские проявления формаций под европейские как под некий "канон" или "идеальный тип" (например, полагать, что феодализм в Китае был точно таким же, как во Франции) или, напротив, справедливо разочаровавшись в таком отождествлении, впадать в другую крайность ― отвергать всякое формационное единство истории Европы и, например, Азии. Последнее некорректно в силу того, что та или иная формация (являющаяся не просто эмпирическим феноменом, но и закономерной исторической ступенью развития сущности человека) в разных регионах мира ― одна и та же, и для ее идентификации не важно, в каком варианте она выступает в том или ином регионе и насколько она там "чиста" от наслоений других формаций. (Оценить значение перехода от рабовладения к феодализму в не-Европе можно на примере диаметрально противоположных "ответов" ацтекской (рабовладельческой) и японской (феодальной) цивилизаций на сходные "вызовы", брошенные им в XVI в. соответственно испанцами и португальцами).

Капиталистическая формация кладет конец первобытному укладу ― натуральному крестьянскому хозяйству, основанному на примате удовлетворения простых потребностей. На сегодняшний день от первобытного уклада остались только стремительно уменьшающиеся "островки", да и то не в самых развитых странах. Иными словами, развитый капитализм предполагает уничтожение крестьянства как класса. Огораживание обрекало крестьян на голод (неудовлетворение простой потребности в пище) и тем самым на превращение в рабочих. Для того чтобы прокормиться, человек был вынужден низвергнуть пищу со своего "ценностного пьедестала". Рабочий был вынужден думать прежде всего о поддержании и

[С.10]

развитии своей способности к труду и способности к кооперации ― только так он мог удовлетворить свои простые потребности.

Таким образом, капитализм утверждает цивилизацию повсеместно, знаменуя окончательную победу над первобытностью. Общая тенденция капитализма состоит в том, что чем больше человек совершенствует и проявляет свои способности, тем полнее он может удовлетворять свои простые потребности ― в пище, одежде, жилище и т.д. Особенно ярко примат развития способностей по отношению к удовлетворению телесных потребностей выражен в протестантской трудовой этике, поначалу носившей даже несколько аскетический характер. Цивилизация, т.е. совершенствование способностей в качестве основной потребности общества, приобретает при капитализме "классический" вид. Люди начинают даже присваивать себе способности других, становясь капиталистами. Капитал ― это универсальная способность. Имеющий капитал может сделать многое, не имеющий его не может почти ничего.

Однако "хитрость" простых потребностей состоит в том, что их удовлетворение имеет предел, обусловленный телесной организацией человека. После того как наступает пресыщение, дальнейшее развитие способностей ради удовлетворения простых потребностей теряет всякий смысл и закономерно встает вопрос о дальнейшем векторе развития способностей. Так на первый план впервые в человеческой истории выходит потребность в удовлетворении сложных потребностей (в творческом труде, в обогащении мысли, в интересном общении, в любви и т.д.). Удовлетворение сложных потребностей, непременным условием которого служит развитие способностей (подобно тому, как удовлетворение простых потребностей выступает условием развития способностей), не является необходимым для выживания человека, но оно совершенно необходимо для полноценной человеческой жизни. Поэтому удовлетворение сложных человеческих потребностей может являться более мощным стимулом к развитию способностей, чем удовлетворение простых потребностей даже у тех людей, которые не избалованы вещественными благами.

Поскольку способности больше не могут совершенствоваться на старой основе, т.е. посредством абсолютизации своей общественной роли (подобно тому, как при переходе к цивилизации простые потребности более не могли быть удовлетворяемы путем абсолютизации их роли, т.е. старыми, первобытными методами), в настоящее время осуществляется переход к обществу, основной потребностью которого служит удовлетворение сложных человеческих потребностей. Это общество можно условно назвать постцивилизацией. Девиз постцивилизации: "От каждого ― по способностям, каждому ― по потребностям". Вероятно, первоначально постцивилизация будет существовать в форме уклада, со всех сторон "окруженного" цивилизацией (подобно тому, как цивилизация начинала развиваться "в окружении" первобытности). Поэтапное развитие постцивилизации, таким образом, предполагает новый ряд из трех формаций.

[С.11]

Первая из них, условно называемая коммунизмом, ― это доминирование цивилизации над возникшей постцивилизацией, вторая ― доминирование постцивилизации над цивилизацией, третья ― полная победа постцивилизации. Таким образом, в истории человечества, включая будущую историю, просматриваются семь формаций.

Переход от капитализма к коммунизму знаменует собой не просто смену формаций, а начало замены цивилизации принципиально новым типом общества, в котором цивилизация сохранялась бы в снятом виде (в силу необходимости совершенствования способностей). Следовательно, должны сохраниться в снятом виде и цивилизационные различия. Поскольку удовлетворение сложных потребностей (в отличие от удовлетворения простых потребностей) не имеет предела, постцивилизация обладает бесконечными перспективами развития. Так что "конец истории" человечеству не грозит.

Таким образом, мы фактически вернулись к идее Маркса о трех "больших" формациях (5), но подвели под эту идею новую теоретическую основу, позволяющую связать воедино формационные и цивилизационные концепции человеческой истории. Первобытность, цивилизация и постцивилизация выступают согласно объективной "логике" отрицания отрицания тремя последовательными, закономерными и крупнейшими этапами исторического процесса.

1.См. подробнее: Лоскутов Ю.В. Категория субстанции и концепция исторического процесса. Дис. канд. филос. наук. Пермь. 2000 Гл.2, §2.

2.См.: Орлов В.В. Фундаментальные проблемы философской антропологии // Новые идеи в философии. Пермь, 1997. Вып.6 С.4.

3.См.: Орлов В.В., Васильева Т.С. Человек, ускорение, научно-технический прогресс. Красноярск, 1989. С.59-60.

4.См.: Орлов В.В., Васильева Т.С. Труд и социализм. Пермь, 1991. С.20.

5.См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.19. С.404